Два вопроса, которые часто путают

История с отравлением Скрипаля и ее дочери вызвала много пересудов и споров, в которых цапаются нередко даже люди более-менее схожего мировоззрения. В этом на днях убедился на собственном опыте. При этом четко обрисовалась и причина этого. Она простая – смешиваются два основных вопроса по этому поводу: кто виноват? И почему ополчились на Россию?

На первый вопрос четкого ответа пока нет – во всяком случае у 99% любопытствующих. Нет, потому что есть какие-то доказательства, видимо, довольно весомые, о которых, опять же – быть может- знает лишь очень узкая кучка людей – британские следователи, политики и дипломаты, до которых доведены доводы.

Общественности они не предъявлены, а то, что просачивается, слишком многопестро и недостаточено конкретно (то есть без имен исполнителей и заказчиков и даже изложения технологии), чтобы можно было судить с юридической точностью. Или, выражаясь иначе, то, что предъявляется, допускает  строить лишь версии. И вполне возможно, как это не раз уже в подобных ситуациях бывало, что однозначного , полного и абсолютно бессспорного ответа не будет получено никогда.

Почему? По меньшей мере, из-за двух обстоятельств. Во-первых, технически очень сложно расследовать ситуацию, столь профессионально подготовленную. Предположим, что если даже удаутся доказать, откуда вещество, кто и каким образом его использовал, все равно вряд ли возможно добраться до главного заказчика. А это значит, что у версии есть изъян по критерию полноты расследования. Во-вторых, в нем присутствует ярко выраженная политическая составляющая. А это значит, что есть масса людей, которые склонны принять ту или иную версию . Тем более, что у расследования нет абсолютных доказательств, откуда и почему дана команда.

А вот второй вопрос, почему беспрецедентное число стран (уже около 30) сплотились на акцию демонстрации осуждения России в форме высылки дипломатов, ответ имеется. И он простой – потому что «не любят». При этом, более-менее, понятно и «за что?». И полагаю, что не стоит перечислять длинный перечень амбиций и деяний, начиная от Литвиненко и Крымнаш до мультиков с пугалками в послании Путина, на фоне которых история со Скрипалями стала лишь прецедентом, точкой перехода количества в качество.  Сама версия того, что страна с таким стилем поведения ее лидера, способна от агрессивных слов переходить к  атакам, стала правдоподобной.  А доказательства, пусть даже белыми нитками шитые, достаточно «убедительными». Не этим ли объясняется, что в список обструкционистов попали даже такие «русофилы», как Венгрия и Чехия. Объяснить это обстоятельство можно только двумя причими. Тем, что британцы предъявили исчерпывающие доказательства, что весьма сомнительно. И тем, что градус опасности Кремля по совокупности последних деяний достиг такой температуры, что даже нейтралы и потенциальные его союзники осознали важность консолидации, чтоб не оказаться изгоями. Типа: Сократ мне друг, но истина дороже.

Когда такая политическая логика начинает действовать, роль доказательной, ее подкрепляющей, резко ослабляется. Потому что верят уже в то, во что хотят верить. Проще говоря, перестают обращать внимания на изъяны доказательств. Скажем, здесь уже достаточно установить, что вещество попало из России, а кто задумал  операцию – президент, его подручный или вообще какие-нибудь мстители из спецслужб – это не суть важно. Более того, появляются игроки антимосковской солидарности,  для которых вообще никакие доказательства не нужны – достаточно правдоподобия их видимости.

Мне кажется, у этого процесса набраны обороты, остановить которые формальным, следственным путем вообще невозможно. Ведь признать, что нападение произошло не со стороны России означало бы трем десяткам самых влиятельных стран мира расписаться в грандиозном ляпе. Даже свалить на Лондон, повестить ответственность на Мэй – это недопустимый конфуз. Разве они способны пойти на это! В таких случаях говорят, что точка бифуркации уже пройдена. Поэтому логично предположить, что уже создана база для некоего конвенционального соглашения на коллективную обструкцию, степень конкретности или размытости которого признана достаточной. А само следствие принципиально уже никуда не продвинется – ни назад, ни вперед  либо из-за естественных, либо искусственных препятствий.

Так что разрулить ситуацию можно только чисто политическим путем. Вопрос, кто пойдет на попятную? И какая будет найдена формула для «сохранения лиц»?

Владимир Скрипов