Белая лента и серые мундиры

Сейчас в блогосфере поднялась вполне предсказуемая волна скептических оценок акции на Пушкинской площади — в той ее части, которая была по завершении официального, санкционированного митинга. Выкиньте скепсис, пожалуйста, подальше. Все отлично!

Как человек, участвовавший в «стоянии на Пушкинской», уверяю, что, во-первых, акция была абсолютно необходима, а во-вторых, столь же абсолютно законна.

Ясное дело, из произошедшего вечером 5 марта не могло получиться никакого нового «Майдана» — атмосфера в обществе хоть и нагревается, но пока еще не достигла точки кипения. После того как Владимир Рыжков, ведущий митинга, объявил о его завершении, большая часть людей пошла к метро. Это не хорошо и не плохо, это нормально — не все люди готовы к действиям, выходящим за рамки привычных форматов. Но многие сотни остались.

Уверяю, большая часть их не была оппозиционными активистами. Собственно количество членов «Левого фронта», «Солидарности», «Нации свободы», «Смены», других оппозиционных движений я оценил бы в треть от общего количества. Остальные две трети не были ни активистами, ни даже просто беспартийными завсегдатаями оппозиционных акций старых, додекабрьских времен.

Это было видно просто по лицам собравшихся — московский политический актив я за многие годы выучил чуть ли не поименно. Кстати, по словам члена «Солидарности» Игоря Гуковского, курирующего в этой организации помощь арестованным на акциях, количество новых людей, решившихся остаться на площади, можно оценить по спискам задержанных: «Там большинство фамилий абсолютно незнакомые и никогда ранее не встречавшиеся». А уж база за два года «Стратегии-31» и «Дней гнева» наработана обширная.

Нужно отдать должное решимости Алексея Навального, Сергея Удальцова, Ильи Яшина и Ильи Пономарева — обострение противостояния с властями было необходимо, как некий маркер решительности, непреклонности, как демонстрация силы духа.

Насчет законности происходившего: Илья Пономарев в мегафон неоднократно четко повторял, в том числе и сотрудникам полиции, что на площади происходит встреча граждан с ним, депутатом Государственной думы, а он имеет полномочия устраивать такие встречи фактически в любое время в любом месте. У собравшихся не было ни флагов, ни плакатов — их убрали сразу по окончании основного мероприятия. Таким образом, с точки зрения законности последовавшие вскоре действия полиции по разгону собравшихся были абсолютно неправомерны.

В том, что будут разгонять, никто, впрочем, не сомневался. Московское управление МВД бросило на протестующих ОМОН, а не Второй оперативный полк, как это было раньше, — наверное, сочли, что не столь крепкие физически бойцы полка будут долго возиться, зачищая площадь. Однако предсказуемость поведения полиции не отменяет искреннего возмущения людей ее поведением. И это самое интересное. Все же бывалые оппозиционеры, прошедшие через многие аресты, автозаки, дубинки и суды, обрели некий философский цинизм: ну задержали, и ладно, сволочи, конечно, но что ж поделаешь, быстрее бы отписать в «Твиттер» — прежде чем отнимут телефон с Интернетом.

Такое можно было увидеть и на Пушкинской. Это относилось как раз к той трети участников акции, кто уже стал «бывалым»: «Ну что там менты мнутся, скорее бы уже винтили, холодно стоять», — пританцовывая на морозе, ворчали ребята из «Левого фронта» и «Нации свободы».

Но для основной массы собравшихся такая оценка происходящего была нетипична. Когда ОМОН начал вклиниваться в толпу, рассекая ее на части и вытесняя с площади, на правоохранителей обрушилась волна возмущения. «Что вы творите, вы же тоже граждане России!», «Это наш город, какое вы имеете право?!» — кричали им люди.

Непосредственность и искренность реакций — отличительная черта этой новой генерации горожан. Это очень искренне возмущенные горожане. У них не укладывается в голове, как они в Москве, у себя дома, могут быть лишены права стоять на площади — хоть с депутатом, хоть без депутата. Это даже не политическое, не юридическое возмущение (никто там не кричал про пресловутую 31-ю статью) — это возмущение свободного человека.

Выросло, слава богу, поколение, для которого начальник, в особенности мент, далеко не всегда прав. «Вот я стою на площади своего города, не мешаю никому, какое право вы имеете меня отсюда гнать?» — для сотен парней и девчонок это сама собой разумеющаяся мысль. Тут даже не в Конституции дело. Стоять на площади — то же самое, что и дышать и смотреть на небо, это естественное право. Какая разница, что написано в Конституции про право дышать и любоваться звездами? Это и так мое право, без всяких конституций и федеральных законов. Так мыслят мои сограждане, жители великого города. Что думают делать с ними Путин, Собянин, Нургалиев на протяжении следующих шести лет, ума не приложу.

Конечно, собравшимся не хватало опыта. Они пришли в политику 10 декабря 2011 года — в исторический день первой Болотной. Они не умели делать крепкие сцепки руками друг с другом, многие вообще не понимали, что это необходимо для, скажем так, игнорирования незаконных требований властей. Они скандировали громко и воодушевленно, но неслаженно. Они впервые столкнулись с открытым государственным насилием, но, должен заметить, это никого не испугало.

ОМОН оттеснил часть толпы за пределы площади. Судя по всему, указание было ограничиться минимальным количеством задержанных, первые минуты никого в автобусы не тащили. Поведение омоновцев было разным — кто-то выполнял работу с явной неохотой, приговаривая с пыхтением: «Ну давайте, ребятки, пошли, пошли отсюда». Впрочем, были и те, кто с трудом сдерживал агрессию, время от времени отвешивая манифестантам короткие пинки и тычки — так, чтобы не видели телекамеры. Рядом со мной молодая женщина кричала: «Что же вы творите, гады, мы вас кормим, а вы беспредельничаете над нами!» ОМОН опускал забрала — в прямом и переносном смысле.

Когда силы полиции пробились-таки к фонтану, находящемуся на площади, — именно там сгруппировалась часть протестующих вместе с Навальным, Удальцовым и Яшиным, — началось настоящее месилово. Бойцы, раздосадованные тем, что людей трудно было вытаскивать из бассейна, начали крушить задерживаемых дубинками. Тут уже начались полномасштабные задержания. Тем временем другие цепи ОМОНа шли от центра площади, оттесняя группы «белоленточников» к зданию «Известий». Идя по тротуару через камуфляжные шеренги, мы видели, как на крыльце окрестных кафешек стоит молодежь и скандирует: «Россия без Путина!»

Протест, по вине полиции наконец-то вырвавшийся за пределы огороженных турникетами площадей в городскую повседневность, производил незабываемое впечатление. Вот, возле «Эль Патио» стоят замерзшие, посиневшие от холода за время двухчасового митинга молодые люди с белыми лентами на одежде и кричат полицейским: «Позор!» А вот из кафе выбежали девушка с парнем, без курток, у девушки красивые светлые волосы развеваются на ветру. Они смотрят на происходящее и начинают тоже кричать «Позор!» вместе с «белоленточниками». Еще раз повторю: что будет делать власть с этой девушкой и этим парнем, и тысячам им подобных, на протяжении шести лет?

Возле метро, где натиск сил правоохранителей на время ослаб, граждане получили передышку. Они группируются, перезваниваются по телефонам. И смеются. Этот смех не отменяет гнева. Он его оттеняет. Страха нет. ОМОН есть, а страха больше нет.

Кто-то думает, что срок путинских президентских полномочий заканчивается в 2018 году? Ну-ну…

Источник