Вы здесь
Хунта решила не просто идти до конца, а выбрала вариант самый худший из возможных на сегодня
Россия, конечно, больше похожа не на Нигерию, а на Венесуэлу. Выборы Чавеса только подтвердили сходство. Обе страны сидят на острой нефтяной игле и никакой другой экономикой не располагают. И опираются при этом на самую темную, непросвещенную, необразованную часть народа, составляющую большинство. А интеллигенция в обоих случаях бьется, как рыба об лед, и ничего поделать не может. Потому что поляризация общества, яростная и непримиримая, не отменяет соотношения частей: те, кто сидят на минимальных подачках от хитрой и лукавой власти, довольны этим обстоятельством и никаких изменений не желают.
Те 54 процента голосов, которые получил Чавес, это очень близко к тому, что получил бы Путин и его «Единая Россия», если бы Чуров не таскал для них каштаны из огня. Это, очевидно, некоторая константа – при высоких ценах на нефть нищая страна готова отдать половину голосов за наглого популиста, изображающего из себя спасителя отечества и лидера с мессианским ореолом вокруг башки.
То, что наш тоже считает себя мессией и при этом солидняком, который делает, что хочет, и живет себе в удовольствие, подтвердили интервью в день его шестидесятилетия. Хотя больше всего Путин в кадре был похож на лоснящегося от удовольствия кота, главная задача которого скрыть, что мясо из супа украл именно он. То есть то, что он – представитель той самой темной, непросвещенной и необразованной части населения, он с готовностью подтверждал, подчеркивая, что в Венесуэле в снегах (как и в Венесуэле на солнце) эта часть, живущая на жалкие подачки, может вообще не обращать внимания на интеллигенцию, на которую просто наплевать и забыть.
Так же как на страны, именуемые цивилизованными и, прежде всего, на Америку по прозвищу Пиндостан – вы хоть голову себе о стенку разбейте, нам ваша критика, что мертвому припарки. И если вы не перестанете нас доставать своими упреками, то мы страну вообще закроем и будет жить, как в подземелье: пусть темно и воняет подвалом, зато никаких ПАСЕ, никаких радио «Свобода», никаких Детских фондов ООН, пусть наши дети хоть удавятся – мы теперь будем жить особняком.
Хотя, если продолжить сравнение России и Венесуэлы, то нельзя не обратить внимания и на зияющие отличия. Никакой симфонии с церковью у Чавеса, называющего своих католиков «пещерными обитателями», нет и в помине. Потому что Чавес здесь ближе не к господину Путину, а к товарищу Ленину, для которого религия – это опиум для народа. И поэтому католическая церковь в Венесуэле ближе к интеллигентной и образованной части народа, а не к совку и быдлу. Как у нас в советские времена.
Точно так же никаких запретов на газеты и телевидение в Венесуэле нет, никакого карманного НТВ с «Анатомией лжи» нет и в помине; то бишь присутствуют, конечно, свои каналы, которые в упоении показывают Чавеса, причем часами, как Путина на встрече с кошками и собаками, но есть каналы и газеты, которые несут его на чем свет стоит, как тот же НТВ до кастрации. То есть Венесуэла в снегах Венесуэле Чавеса может дать сто очков форы, и тогда получается, что основатель «Гугла» был, увы, не так уж неправ, сравнив нашу Рашку не с латиноамериканской страной, а с африканской.
По крайней мере, Путин все для этого делает. Похоже, он решил окончательно закрыть страну. И если по существу разбираться во всех прогнозах, прозвучавших в последнее время, то ближе всех к теме оказался умница и академик Вячеслав Иванов, сказавший еще в мае, что если Путин по-настоящему испугается, то нам мало не покажется: «Я в его лице читаю смесь трусости, небольшого ума, бездарности и каких-то подавленных комплексов, которые делают его очень опасной личностью. Боюсь, что он вообразил себя воплощением национального духа или что-то в этом роде есть у него. Отсюда и эти игры с РПЦ».
Кажется, путинская команда решила не просто идти до конца, а выбрала вариант самый худший из возможных на сегодня: скажем, ранний сталинизм, или относительно (очень относительно) мягкий тоталитаризм, который вместе с тоталитарным православным фундаментализмом должен загнать интеллигенцию под лавку и даже там жестоко доставать ее, как только можно. Конечно, пока они больше обозначают удары, чем бьют наотмашь – но это только до поры до времени, и Путин, и патриарх Кирилл, и все остальные православные товарищи давно забросили чепчик за бугор, то есть решили наплевать на репутацию и отгородиться от любой критики своим фирменным простонародным хамством. А это значит, что дороги назад нет и не будет – не будет никакой даже медведевской либерализации, то есть либерализации на словах, а будет только завинчивание гаек, которые в России срываются раз в век, да и то не в каждый. То есть когда-нибудь, конечно, сорвет, но на нашем веку или на веку наших детей и внуков – это вряд ли даже Вячеслав Всеволодович Иванов знает.
Понятно, что они совершенно сознательно снимают с цепи разных мракобесов и натравливают их на общество. Они хотят войны и крови, они, скорее всего, пойдут на репрессии верхушки оппозиции, но могут на этом не остановиться. «Анатомия лжи» хорошо показывает перспективу – тормозов нет, они хотят сломить даже символическое и интеллигентское сопротивление, они не стесняются устраивать провокации и потом наказывать тех, кто на эти провокации попался.
Да, в истории России это далеко не первая попытка уйти на время из истории, накрыться одеялом с головой и ползти на кладбище теней. Но каждый раз такие попытки заканчиваются резней в крупном или просто чудовищном масштабе. Если маньяк закрывает дверь на ключ, он собирается не читать вслух стихи, а творить то зло, к которому предназначен. Путин закрывает дверь, это очень недалекий, жестокий и самоуверенный человек, воплощающий самое плохое и страшное, что есть в России. То есть косность и ограниченность. Ксенофобию и недоверие к культуре и умникам. Самоуверенность и комплекс неполноценности.
То, что сегодня происходит, – это заморозка страны. Старинный прием консервативных сил сделать консервативное не просто всеобщим, а единственно возможным. Они хотят задраить все форточки, законопатить все щели, сделать Россию убогой и больной. Я не знаю, можно ли рассчитывать на силу и мужество протеста. Боюсь, что соотношение сил слишком неравно. Им мало Венесуэлы в снегах. Они хотят Россию во льду. Им нужна вечная зима.