Вы здесь
За текущими событиями в России стоит ускоряющийся коллапс системы управления, как при Брежневе
Ноябрь подтвердил мнение тех, кто уверен в зловещих намерениях Кремля, в том, что Кремль ведет себя нагло и способен призывать себе на помощь силы зла, пишет The Times. Подавление оппозиции, все большие ограничения гражданских свобод, подозрения в том, что российские власти замешаны в смерти бежавшего в Англию российского бизнесмена – все это привело к тому, что критики Владимира Путина стали сравнивать его со Сталиным.
Но критики не правы.
Узницы Pussy Riot, может быть, и носят традиционную гулаговскую униформу, но 2012 год никак не похож на 30-е годы XXвека. В основе всех теперешних событий в России лежит слабость, запутанность и убыстряющийся коллапс системы управления.
Правление Путина все больше напоминает брежневские времена. Леонид Брежнев стал наиболее долговечным российским правителем (18 лет у власти) после Сталина (30 лет), и его ошибки стали частью политического образования поколения, которое больше не может скрывать свое скептическое отношение к Путину. Растущий протест против путинской системы поддерживается не только городской молодёжью и разочарованными националистами, но и 50-60 летними.
12 лет, которые Путин провел в Кремле, схожи с траекторией Брежнева.
В 1964 году бровастый коммунист заменил эксцентричного Никиту Хрущева и, оттеснив своих соперников, снискал расположение генералитета, вторгся в Чехословакию в 1968 году, добился популярности, символически распределив среди населения некоторые плоды экономического роста – и затем его правление стало чахнуть.
С 1973 года экономика деградировала, Брежнев был больным человеком. Он отдал значительную власть в руки КГБ, стал притеснять диссидентов и оказался не в состоянии контролировать раздоры между кланами в Кремле. В 1979 году благодаря неверному анализу КГБ он вторгся в Афганистан и через три года скончался.
Путин заменил эксцентричного Бориса Ельцина, консолидировал власть, привел в Кремль лояльных ему людей из Петербурга, был в фаворе у генералов, начал войну в Чечне, правил во время относительного длительного периода экономического роста, наказал олигархов, заткнул рот независимому телевидению и прессе – и затем его правление стало чахнуть.
На каком конкретном отрезке своей траектории власти он сейчас находится, еще не совсем ясно. Многие считают переломным моментом войну 2008 года с Грузией, которая закончилась с одной стороны военной победой, а с другой продемонстрировала хаос, царящий в российском военном командовании и неспособность Путина реформировать армию.
С тех пор все катится под уклон. Путин не может отказаться от мифа, на котором основано его правление, - а именно, что либералы и слабое государство привели к хаосу в 90-е годы. Хотя именно эти либералы и создали базу для долгого периода экономического роста. Того роста, который сейчас удушает бюрократия.
В результате Путин оказался сейчас наиболее уязвим, чем когда бы то ни было.
Он стал немногим более, чем зрителем, в различных распрях: о том, как расколоть оппозицию; как увеличить государственные расходы, независимо от цен на нефть; как использовать дивиденды Роснефтегаза; как уменьшить вооруженные силы.
Несоответствия между проблемами страны и полумерами, на которые решается Кремль от имени Путина, стали очевидны не только оппозиции, но и провинциальному среднему классу. Россияне начинают воспринимать Путина как проблему. Таков подсознательный сигнал, излучаемый нелепой завесой таинственности вокруг его болезни - предполагаемой травмы спины.
Но самое настораживающее - произвольное применение судебной системы и тюремного заключения к инакомыслящим, новые расплывчатые репрессивные законы, дающие возможность послушным судам бросать критиков режима в тюрьму. Так же власти организовали дело Щаранского в 1977 году: этого правозащитника осудили за государственную измену, чтобы припугнуть всех борцов за свободную эмиграцию евреев.
Сегодня звучат те же разговоры - о "предателях", "шпионах" и "провокаторах". Так изъясняется Путин, который при Брежневе пошел служить в КГБ. Цель та же – запугать будущих активистов и их сторонников на Западе.
Путин все сильнее страшится перемен.