Запад не успокоится, пока нынешний российский режим остается у власти

Все последние 10 лет российские власти называли Запад своим главным врагом, а Запад упорно не хотел в это верить. Но у России нашлись аргументы. Теперь Америка с Европой и правда смотрят на Россию как на врага. И отказаться от этой роли уже не удастся.

Когда российское руководство решило аннексировать Крым, оно вряд ли задумывалось о возможных путях отхода. Думали совсем о другом: как проглотить полуостров поскорее, чтобы никто не успел опомниться. Расчет был на то, что, если завершить операцию быстро и без крови, Запад немного пошумит и перестанет. А может, и вовсе не будет шуметь. Но расчет оказался неверным. Запад не успокоился, и не успокоится еще много лет.

Скорее всего, он не успокоится, пока нынешний российский режим остается у власти. Россия не учла один очень важный фактор — подписывая соглашение о принятии в свой состав двух новых субъектов федерации, она подписала и заявку на участие в тендере. В тендере на звание главного мирового злодея. И российская заявка оказалась настолько мощной, что все возможные конкуренты сразу остались не у дел.

***

11 сентября 2001 года у Америки появился новый могучий враг — исламская террористическая организация Аль-Каида. Через считанные дни, если не часы, она стала главным врагом не только Соединенных Штатов, но и всего Западного мира.

Не сказать, чтобы это был новый враг, — США уже давно воевали с террористами вообще и с Аль-Каидой в частности. В 1998 году эта организация подорвала американские посольства в Кении и Танзании, убив 225 человек и ранив более 4000. В 2000 году — взорвала американский миноносец. А познакомились США с Аль-Каидой в 1993-м, когда та в первый раз попыталась свалить World Trade Center с помощью фургона со взрывчаткой. Тогда это не удалось, а в результате теракта погибли шесть человек.

Но до 2001 года Аль-Каида была лишь одним из многих врагов Америки, далеко не самым значительным. Собственно, действительно значительного противника у США не было почти 10 с лишних лет, с момента провала августовского путча ГКЧП и последовавшего развала СССР. Два самолета, врезавшиеся в башни Всемирного торгового центра, завершили этот мирный период.

Как бы печально это ни звучало, но людям нужен враг. Просто психологически. Враг структурирует жизнь, вносит в нее нарратив, помогает собраться и мобилизовать силы. Позволяет удовлетворительно объяснить беды и неприятности. Служит, наконец, мишенью для выброса негативных эмоций. Когда внешнего врага не видно, люди находят его в себе (лень, несобранность, мягкотелость) или в сверхъестественном (козни дьявола, сглаз и порча, плохой фэн-шуй).

Может показаться, что наличие врага делает жизнь страшнее, но на самом деле все ровно наоборот — хороший враг придает уверенности. Гораздо спокойнее знать, что своими бедами ты обязан кому-то или чему-то конкретному, чем то, что они вызваны случайным стечением обстоятельств. С врагом (в том числе и в себе) можно и нужно бороться, а перед игрой судьбы человек беззащитен.

Не все враги одинаково полезны. Самый полезный — враг общий, противостоящий не только тебе, но и всему твоему окружению. Общий враг помогает людям объединяться, преодолевать разногласия и конфликты, находить компромисс и делать общее дело. Перед общей угрозой распри становятся непозволительной роскошью, а сотрудничество — насущной необходимостью. Общий враг объединяет людей в сообщества, а государства — в союзы.

В 2001 году таким главным врагом для Западного мира стала Аль-Каида с Усамой бен-Ладеном во главе. Или, шире, терроризм, войну с которым 7 октября 2001 года объявил Джордж Буш.

Для власть имущих у терроризма есть два очень важных достоинства. Во-первых, такого врага невозможно локализовать и изолировать. Он везде, удара можно ждать откуда угодно. Этим хорошо оправдывать ограничение гражданских свобод: слова, собраний, неприкосновенности частной жизни. А ограничение свобод — естественное желание любой находящейся у власти группы, потому что оно позволяет эту власть расширить и укрепить. Во-вторых, в войне с терроризмом нельзя победить. Поэтому ее можно вести бесконечно. То есть бесконечно сохранять «чрезвычайные» ограничения гражданских свобод.

Но в демократическом государстве, где на решения властей реально влияет народ, эти же достоинства являются и недостатками. То, что враг может быть везде, по сути лишает его главной для общества функции. Очень трудно объединяться перед лицом врага, если невозможно понять, где враг и как против него объединиться. А то, что войну с терроризмом невозможно выиграть, вызывает у людей утомление и отбивает охоту что-то делать.

К тому же, хотя на безрыбье 1990-х Аль-Каида и была самым мощным врагом Америки, по сравнению с ее предыдущими врагами — нацистской Германией и СССР — она была очень слаба. Германия и тем более СССР теоретически могли уничтожить Соединенные Штаты. Аль-Каида этого сделать никак не могла, даже если бы ей удалось завладеть атомной бомбой.

Терроризм в роли главного мирового злодея с каждым годом выглядел все менее убедительно. Польза от его пребывания в этой роли казалась все более ничтожной, а общественные издержи в виде фактической отмены Habeas Corpus, легализации прослушивания и обысков без ордеров и, главное, начавшегося применения антитеррористических законов против кого попало стали все более серьезными. Поэтому, когда три года назад американские «морские котики» убили главу мирового терроризма Усаму бен Ладена, терроризм в глазах населения западных стран перестал быть опасностью номер один. Место врага оказалось вакантным.

***

Главный враг есть у любой страны, но выбирают его по-разному. В авторитарных странах вроде России главного врага, как смесители и коврики в Кремле, определяет правящая верхушка на основании своих личных вкусов. А потом контролируемые СМИ навязывают этого врага населению. Почти всегда этот враг — США. Альтернативы не предполагается.

В демократических странах процесс отбора совсем другой. Это по сути тендер, на который потенциальные враги вносят свои заявки, а народ — именно народ, а не правительство — выбирает из них самую убедительную. И только когда этот выбор очевиден, правительство закрепляет его своими решениями. Даже не правительство, а правительства. Это российское руководство может выбирать себе врага самостоятельно, не оглядываясь даже на то, хочет ли сам выбранный быть врагом России.

А условному Западу, то есть странам, связанным оборонительными союзами, — США, Канаде, странам ЕС, Австралии, Новой Зеландии и Японии — приходится согласовывать кандидатуру врага друг с другом. Это долгий и трудный процесс, который дает результат только в исключительных случаях, когда кандидатура настолько сильна, что не вызывает сомнений.

Три года после смерти бен Ладена такой однозначной кандидатуры не было. Главным соискателем был Иран, хотя его заявка была слабой и неубедительной. Несмотря на ядерную программу и репрессии против оппозиции, Ирану по сути нечего предложить свободному миру — серьезной угрозой США, Германии или Японии он не смог стать, и не станет еще много и много лет, даже если разработает ядерное оружие. Тем не менее, выбор был невелик, остальные заявки — от Сирии, Венесуэлы и Северной Кореи — были совсем уж беспомощными.

Поэтому еще в конце прошлого года казалось, что контракт, за неимением другого мало-мальски серьезного соискателя, скрепя сердце все же отдадут Ирану. Также, на безрыбье, главным врагом Запада после окончания холодной войны стал Ирак. Но тут Россия вышла на тендер с предложением, от которого невозможно отказаться. Такого мощного предложения нынешнее поколение западных политиков еще не видело.

Россия сделала то, чего никто в Европе не делал уже 70 лет, — аннексировала часть другого европейского государства. Последним это сделал Сталин в 1940 году, присоединив Прибалтику, до него — Гитлер в 1938-м и 1939-м. После Второй мировой, несмотря на войны и конфликты на Балканах, ни одно европейское государство — ни Албания в Косово, ни Турция на Северном Кипре — не пыталось присоединить чужую территорию.

Да и в мире подобные случаи за можно пересчитать по пальцам, и почти все такие аннексии не признаны мировым сообществом. Единственной попыткой аннексии после распада СССР был захват Ираком Кувейта. Кувейт быстро отбили, а Ирак был назначен главным мировым злодеем, с весьма печальными для себя последствиями.

Заявка России куда сильнее заявки Ирака, поскольку и сама Россия гораздо сильнее. Ирак не представлял серьезной угрозы ни для кого, кроме соседних с ним арабских стран. Россия, по словам Дмитрия Киселева, может превратить Америку, а заодно с ней и Европу, в ядерную пыль. Никто, правда, точно не знает, взлетят ли из своих шахт ракеты, срок службы которых давно прошел, тем более, что теперь они, возможно, останутся и без техобслуживания. Но проверять это на себе никто наверняка не захочет.

Это значит, что освобождать Крым силой, как в свое время Кувейт, Запад не станет. Но значит это и то, что к России как главному мировому злу будут относиться гораздо серьезнее, чем к Ираку. И задержится в этой роли Россия гораздо дольше. Потому что враг нужен всем, а перебить российскую заявку, похоже, никому не под силу. Разве что Китаю, но он вряд ли захочет этим заниматься. По крайней мере, все последние 25 лет Китай упорно отказывался участвовать в этом конкурсе.

Часто говорят, что российской верхушке выгоден конфликт с Западом и даже изоляция, поскольку она позволит укрепить вертикаль внутри страны и изолировать оппозицию. Конфликт, возможно, и выгоден, но роль главного врага свободного мира — нет. Роль эта, конечно, очень почетна, но за нее не платят. Наоборот, она приносит своему исполнителю огромные издержки.

Она мешает заключать контракты, получать кредиты, импортировать технологии. Не только из Европы и США, но и, например, из тех стран, которые находятся под американской защитой, — Японии, Южной Кореи, Тайваня, Израиля. Она заставляет тратить пенсионные сбережения населения на производство танков и самолетов, а вместо инвестиций в развитие Сибири и Дальнего Востока инвестировать в лояльность союзников в Африке и Латинской Америке.

СССР такие издержки в конце концов развалили, хоть на это и потребовалось 45 лет. Предсказать, сколько продержится Россия, сейчас невозможно, лучше даже не пробовать. Конечно, у России, как и у СССР в свое время, будут союзники — маленькие региональные злодеи, хотя их и будет гораздо меньше. Конечно, Россия, как и СССР, будет пытаться маневрировать и расколоть Запад, но теперь, после объединения Европы, делать это будет гораздо сложнее.

Конечно, как и в советское время, некоторые западные политики, в основном левые, будут призывать учитывать интересы России и ругать американский империализм – и российские газеты станут с удовольствием их цитировать. Конечно, Обама и Меркель какое-то время будут продолжать говорить о сотрудничестве с Россией по проблеме Ирана. Но общей картины все это не изменит.

Это с Ираном будут сотрудничать против России, а не наоборот. Друзья России на Западе будут считаться маргиналами, и большинство стран переговоры с ней будут вести не как с партнером, а как с противником, то есть в лучшем случае о перемирии.

Все последние 10 лет российские власти называли Запад своим главным врагом, а Запад упорно не хотел в это верить. Но у России нашлись аргументы. Теперь Америка с Европой и правда смотрят на Россию как на врага. И отказаться от этой роли так просто уже не удастся. Говорят, что репутацию трудно заработать, но очень легко потерять. Это правда, но только про положительную репутацию. Отрицательную заработать тоже очень непросто — России пришлось стараться аж 10 лет. Зато ее, в отличие от положительной, почти что невозможно потерять.

Остап Кармоди