В России установилась сложная многоступенчатая система отрицательного отбора

В России путем отрицательного отбора формируются группы политиков, чиновников и бизнесменов, которые работают лишь на себя, а не на страну.

Прокурор-депутат Наталья Поклонская поразила на днях народ своим «знанием» русской культуры, не дотягивающим до программы средней школы. Перепутала Суворова с Чацким. А самого Чацкого (правда, с подачи чуть более образованного журналиста) приписала вместо Грибоедова Лермонтову.

 Иронических комментариев в отношении Поклонской сегодня в Интернете чрезвычайно много. Но смех-смехом, а история эта наводит на грустные размышления. В России установилась сложная многоступенчатая система отрицательного отбора среди людей, стремящихся попасть в политическую, административную и деловую элиту. Если в условиях рынка и демократии наверх пробиваются (при прочих равных) наиболее способные, адаптивные и подготовленные, то у нас действуют совершенно иные правила.

Главные свойства, которыми должны обладать наши парламентарии, — это верность вождю и склонность к командной игре. Иногда по привычке полагают, будто депутатам необходимо быть способными юристами или экономистами, но на самом деле в наших условиях от них ничего подобного не требуется. Сложные, судьбоносные законопроекты за них подготовят в правительстве или администрации президента, где, собственно, и определяют параметры российской политики. Сами же парламентарии в основном изощряются в таких сильно политизированных документах, как, скажем, «закон Яровой». А если вдруг они не обладают энергией Ирины Яровой, то могут просто нажимать на кнопки, выполняя волю партии. Для этого вовсе не обязательно быть хорошим специалистом.

 Поэтому мы видим, что от одного созыва Думы к другому даже в «Единой России» сокращается число людей, способных к нормальной работе, а не только к нажатию кнопок. В парламент валом валят спортсмены, высокопоставленные отставники, лоббисты бизнеса и регионов. Политические взгляды у них практически одинаковые, а вот конкретные задачи пребывания в Думе довольно разные: карьера, пиар себя любимого, освоение бюджета… Похожая история — и на региональном уровне. С той лишь разницей, что законодательные собрания привлекают меньше внимания, и дамы, приятные во всех отношениях, могут там нести любую чушь про Лермонтова или Гоголя, не вызывая сенсаций.

Но, естественно, имитировать работу можно только в таких не слишком нужных путинской политической системе органах власти, как представительные. Власть исполнительная или судебная должна работать эффективно, поскольку от нее зависит реальная жизнь страны. Чиновники, отвечающие за жилкомхоз, должны чинить трубы. Чиновники, отвечающие за политику, должны фальсифицировать выборы. Чиновники, отвечающие за порядок, должны ловить хотя бы часть преступников, а судьи должны их отправлять куда следует. Что-то из этой работы нам нравится (починка труб и ловля бандитов), что-то нет (фальсификация выборов и ловля представителей политической оппозиции), но с точки зрения Кремля все эти функции в равной степени важны, поскольку именно они обеспечивают сохранение власти в одних руках на протяжении примерно 17 лет. В общем, не случайно очаровательную г-жу Поклонскую подвинули с прокурорского поста — ведь там надо не только демонстрировать народу ум и красоту, но еще худо-бедно работать.

На постах прокуроров, судей, полицейских, министров, сотрудников региональных администраций, менеджеров госпредприятий и т. д. находятся люди, умеющие делать свое дело или хотя бы некоторую его часть. Без таких людей не могла бы существовать ни одна страна в мире. Но и они в нашей сегодняшней политической системе проходят через отрицательный отбор. Только иначе, чем люди типа Поклонской. Если на ее уровне действует принцип «няш-мяш», то на уровне практических деятелей — «кэш-кэш». Выживают способные, адаптивные, подготовленные, но не из числа тех, кто работает в интересах общества, а из числа тех, кто работает в своих собственных интересах, не забывая при этом, естественно, и об интересах высокопоставленных покровителей. Вплоть до тех, что находятся на самом верху властной иерархии.

Чем умнее и изощреннее чиновник, тем больше он может отщипнуть лично для себя от большого государственного пирога. Конечно, в современную российскую политическую систему проникают и умные люди, стремящиеся к конструктивной деятельности. Но в рамках отрицательного отбора перед ними возникают две проблемы. Во-первых, очень трудно делать карьеру, если ты не «отстегиваешь» начальству, а совершать «верноподданнический акт отстегивания» трудновато, если сам не берешь взяток. Во-вторых, трудно устоять против соблазнов в обстановке, когда вокруг все берут, а ситуация в стране выглядит столь безнадежной, что верещагинский принцип «за державу обидно» абсолютно не работает. Поэтому новый Верещагин рано или поздно либо вылетает из системы, либо в полной мере становится ее частью со всеми последствиями, прописанными в уголовном кодексе, но не реализуемыми на практике.

 В общем, отрицательный отбор поражает всю государственную систему. На первый взгляд кажется, что бизнес-то этой болезнью не заражен. Он в рыночной экономике работает на себя, одновременно функционируя в интересах общества. Тот, кто создает себе прибыль, еще и обеспечивает нас колбасой, поскольку нельзя «срубить бабла», не продав покупателю товар.

 Увы, положение дел на практике у нас заметно хуже, чем в теории.

Во-первых, потому что коррупция поражает и бизнес. Есть много способов «пилить» вместе с чиновниками государственные деньги, не создавая при этом никаких реальных ценностей, или создавая такие, от которых обществу лишь убыток. Стадионы, стоимость которых при строительстве возрастает в шесть раз. Дороги, при строительстве которых закапываются в землю миллионы. Военные заказы, отнимающие бюджетные деньги у образования и культуры.

 Во-вторых, потому что даже тот бизнес, который реально нас кормит, поит, одевает и дает крышу над головой, последние годы тоже ориентирован на своеобразный отрицательный отбор. Только это отбор не людей, а капиталов. Чем умнее предприниматель, тем с большей вероятностью он выводит из России за рубеж хотя бы часть своих денег. Бизнес все реже видит в нашей стране перспективы для развития и все чаще осознает, что в кризисной ситуации власти и околовластные группировки будут более интенсивно отнимать чужое имущество для удовлетворения своих собственных интересов.

Таким образом, формируется своеобразный блок политиков, чиновников и бизнесменов, в равной степени заинтересованных работать лишь на себя, а не на общество. Не на Россию. Это — не заговор (конспирология здесь неуместна), а сочетание групп интересов. Но от этого нам, увы, не легче.

 Можно ли с такой системой бороться? При упрощенном подходе к ситуации кажется, что да. Но когда мы рассматриваем всю систему отрицательного отбора в целом (как в этой статье), то обнаруживаем печальную картину. Можно, скажем, жестко ограничить вывод капиталов из страны, отменив конвертируемость рубля или даже вернув систему монополии внешней торговли. Но такие «реформы» по понятным причинам расширят власть чиновничества, и снижение роли отрицательного отбора в бизнесе обернется увеличением роли отрицательного отбора в госаппарате. А если мы сокращаем роль чиновничества, не меняя при этом принципов функционирования коррумпированного государства, то ослабление контролирующей бюрократии приведет к ускорению оттока капитала.

 Хвост вытянешь — нос увязнет. Нос вытянешь — хвост увязнет. В общем, дошли мы до ручки, и советов, как трансформировать систему в интересах общества, дать уже фактически невозможно. Если, конечно, не фантазировать по-маниловски, а исходить из реалий сегодняшней России.

Люди, понимающие ситуацию, все чаще меня спрашивают: не приведет ли это к окончательной гибели страны? К гибели, конечно, не приведет. При установлении большевистского режима отрицательный отбор был еще хуже, но Россия сумела выжить. В основном за счет естественной смены поколений. Когда страна уже состояла, казалось бы, из одних палачей и стукачей, выросла молодежь, захотевшая социализма с человеческим лицом. А поколением спустя — молодежь, захотевшая рыночного хозяйства и построившая его, как сумела.

 Произойдет смена поколений и в будущем. Появятся новые реформаторы. И даже, хоть трудно в это сейчас поверить, появятся вновь моральные ценности, помимо столь модного нынче коррупционного патриотизма. Другое дело — издержки трансформации вновь (как при горбачевской Перестройке) будут очень высокими. Слишком сильны будут группы интересов, сопротивляющиеся переменам. И слишком жестоким будет разочарование широких масс, когда они обнаружат, что осталось от России после доблестной патриотической деятельности политиков, чиновников и бизнесменов, являющихся сегодня продуктами отрицательного отбора.

Дмитрий Травин,
профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге